maitai_1_again | (no subject)

Жанр: записки человека-невидимки.
Время выхода: вирусное лето.
Автор: растерянная, не перестающая пытаться, придонная впс с ж\б лбом.

Даже и не знаю, с чего начать. Я здесь, я жива, деморализована не слишком крупно и поверхностно в общем, перегружена обязанностями и страхами неясного будущего. Как значительная часть нас всех, думаю.
Очень постараюсь вернуться к хоть сколько-то регулярному ритму записей; мне процесс нравится, нравится и площадка; но было столько всякого мельтешащего, что я не справлялась.

Я живу дома, по понятным причинам. Загородной виллочки у меня нет, а я б выехала б, пожалуй. Зато есть у меня балкон в тихий зелёный двор, на нём шезлонг из гнутых алюминиевых трубок – из настоящих шестидесятых – и низкий столик, и запахи садовых цветов из палисадника под окнами. Я там пью чай на закате, когда спадает жара. Почти нигде не бываю, мне нравятся ближние окрестности; всегда нравилось рассматривать микромиры. Рисую картиночки об этом – в этом смысле и в смысле основной работы не поменялось ничего.

Летом ваще всё долго кажется прекрасным. Или выносимым. Жизнь здесь карантинная – не особенно заметная, но вялотекущая с отдельными очень жёсткими точками, поломавшими привычное. Сильнее всего эта, кхм, пандемия сказалась на работе: церковный круг резко лишился доходов, мне не платит сейчас почти никто. Или платят с оттяяяяяяяжкой, маленькими порциями. Или просят сделатьдешэвле, как на одесском Привозе. Последний вариант – не мой, увы; тридцать лет практики показывают, что экономящие на мне не экономят на своих, скажем, Чорных Больших Машинах и Домах.
Ну да Бог с ними; интересной работы всё равно много, она радует. Постараюсь показывать и рассказывать, планов внезапно у меня очень много. Мне нравится возня со старыми иконами, они всегда разные, разной степени сохранности и как правило интересно сделанные. Или интересно постаревшие. Сейчас в доме хранился больше двух десятков икон в работе, запах старого храма довольно заметный.

Кот, конечно, всюду лезет и помогает. Что поделать: постоянно мою поверхности, закрываю иконы толстыми махровыми полотенцами. Живописны мои окрестности, чё и говорить.

Пью чаи экспериментальные, всё хорошо идёт летом. Сейчас в фаворе – англицкие с молокомЪ, холодные и не холодные совсем. По хорошим зелёным _скучаю_, их нет. В городе просуществовал недолго вьетнамский магазинчик, закрылся в карантин.
Япония далеко, китайские кварталы в любимых городах тоже далеко; что делать, подножная трава хороша хотя б потому, что она недалеко.

Что делаю ещё: шлифую английский (японский – гораздо меньше, увы мне), радостно слушаю аудиокнижки. Всякие, очень хорошо идут межвоенные. Детективы – особенно хороши идут. Это моя математика, упражнялка памяти и логики; то, чем мы не занимались в школе. Ещё по-прежнему очень люблю архитектуру, слушаю дружеские лекции. Связь архитектуры и собственно моей работы – довольно прямая: я чиню и пишу иконы в храмовые интерьеры, и по хорошему-то надо б к этим иконам чятельтно подбирать скорлупку, учитывать архитектонику храма. Что сказать об этом: эклектика пожрала всё-всё-всё, причём в провинции она имеет самые агрессивные, самые больные формы. Все эти квазишкафы-киоты – они даже не честнокупеческие, даже не, прости Господи, копийнобарочные; это безостановочное кустарное производство самоучек конца не имеет, умаю. Я не вижу его, конца этого.
Ох; тема большая, хочу продолжить. У меня есть пара недавних свежих историй про меня саму, храмовые интерьеры, мозаику и бэтонные иконостасы. Довольно часто я думаю – что я здесь делаю, никому нафиг это не надо, все всё умеют и знают, расстраиваются от моих замечаний и подозревают в зависти.
Несколько человек, только несколько человек радуют, слава Богу.