maitai_1_again | (no subject)

Слаще морковки-2.

Австрия - вся в холмах (по мне холмы эти так и горы, вполне себе _горы в тумане_ ) )

Запах после дождя – всегда запах после дождя, а таком антураже он вынуждал просто подскакивать на месте: сидишь себе со стаканом кофе, приличный такой турист, падкий на популярные красоты гор и предгорий – и тут тебе ррраз: окно в горной едальне оказывается раскрытым, ветви расступаются, из них выныривает мокрый соловей с кем-то там ещё и пахнет, пахнет дождём. И спеть успевает, а как же.

Я понимаю, что подобных фотографий у всех ну просто завались, а мои ещё и сквозь стекло сняты, и объектив у меня пока всё ещё не тот, что сильно хочется - но наблюдая всё это, удержаться от щёлканья было невозможно. Когда из виду пропадали домики и затейливые асфальтовые дорожки, в голове то и дело крутился предначинательный псалом - на горах станут воды; дивны дела Твоя, Господи.

Спать мы приехали в итальянские Альпы, которые … которые ГОРЫ, словом. Каринтия была исполнена закатов дымных и проливного дождя, оттого контраст с итальянской стороной вышел сильнее ожиданного. Маленький почти мультипликационный отель с киношными персонажами внутри стоял так хитро, что мы не менее трёх раз проехали в ночи мимо него и остановились в конце концов у ограды кладбища. Нет, ну вы вообразите оперетку: Бюргер-Австрия за спиной, блестящие дороги, дома пограничного городка Тарвизио нависают над ними и буквально лезут в окно – и в конце этого фейерверка белёная невысокая кладбищенская ограда, крупные кресты и заблудившиеся мы.
Дорогая Мэйкэт, это было в паре километров от тебя, водитель почти всерьёз думал ехать в Словению – и нет, погода не была хорошей, хотя видимость всё ж приличная ) Я помахала тебе рукой, как и было договорено.

Так вот оперетка: небо в звёздах прямо алмазных, крошечная река, которая кажется нарисованной, течёт ровными рядами струй под картинно сгорбленным мостом. Здесь я успешно прохлопала доступ к интернету и оттого не смогла вовремя выпустить в пространство щасливый вопль «АААААА, я в Альпах» )

А потом была Виченца, где стоит десяток домиков Палладио.
Италия как-то быстро превратилась в виноградники, жёлтую землю и ренессансные с виду городки; я так и не привыкла к зрелищу непременных колоколен посреди каждой встречной кучки крыш.

Виченца и Верона остались у меня в голове парой – и совершенно непохожими друг на друга; Верону оставлю на потом, она совсем заполненная людьми, духом Шекспира в комиксах и костюмированной архитектурой. Виченца почестнее, состоит из правильной пропорции почти белых палладианских зданьиц (которые _крошечные, за исключением знаменитой базилики ) и красно-кирпичного всего остального.

Виченца залита мягким и ярким-преярким солнцем под правильным углом; даже в полдень ещё можно было снимать – так сильно выступают из плоских фасадов козырьки, мелкие балкончики и свесы крыш,

Так сильно заметна фактура старых кирпичных стен, лишённых облицовки:

Цвет тамошнего кирпича вообще показался мне таким насыщенным, что мысль о штукатурке удивляла.

Вот разве что красным по красному:

Позднее разрыхленное средневековье в виде узких стен, кампаниллы и звука, который образуется при ударе колокола и бое часов – дааааа, такая режиссура, сколь бы искусственной и преднамеренной она не была, впечатляет из раза в раз. К счастью, дурацкие мысли вроде «а не снять ли быстренько маленькое видео со звуком» отскакивали как миленькие; во время звучания хотелось только встать столбом и не закрывая глаз исчезнуть.

Вот ещё краснокирпичных обнажённых кладок встретилось – на обыкновенной нетуристической улице; вот их бы поснимать ранним утром или хоть на закате, чтоб каждый кирпич отбросил собственную тень, и соседний белый приобрёл дополнительный цвет.

Главная улица, понятно — корсо Андреа Палладио; она не слишком длинная, но на ней можно легко простоять полный день.
Или два.

Фактура тёплого камня поражает навылет – так не хочется называть его мрамором; он, камень этот, помпезностью и мастью не обладает; он правильный, как на иллюстрации в учебнике – чтобы заинтересовать зрителя и быстро спровоцировать любовь, не меньше.

«Живой» Палладио до невероятия похож на свои изображения – даже пробежкой мимо. Даже в виде своего скульптурной копии )
Кажется, я почти начинаю понимать, как работает скульптура – и в окружении высоких соседних стен, и на фасаде; особенно и в первую очередь понятно, что нужны они на палладианских домиках – они почти открываются от кровли, как длинные воздушные шарики. Какое же счастье, что во времена Палладио не знали о полихромности «настоящих» античных скульптурных наверший и крашеных вставках в мраморные фасады.

Это - заваливающийся кусочек базилики на Пьяцца деи Синьори, которую он обнёс внешней колоннадой. Я смутно помнила и вот разыскала его собственную точную цитату об этой работе: “Это здание можно сравнить с самыми значительными и самыми прекрасными зданиями, построенными от древности до сего дня”. Во время учёбы прямолинейность эта раздражила меня и показалась самонадеянностью; теперь я думаю, что строитель оценил работу строителя.
Тут работает и цвет – почти белый, почти чертежный; и все триглифы и метопы выглядят как на моих давних планшетах – сплошная китайская тушь и тени в отмывках.
Чего мне не хватало во времена учёбы – так это всяких рожиц и вообще рисунков – стаффаж не считается, стаффаж рисовать кто угодно умел. А вот маскароны – это да, это в натуре ещё веселее, чем на старых чертежах. Всегда особенно любопытна площадь их сопряжения со стеной.

По соседству – не менее знаменитая Капитанской лоджия, узенькая и обрезанная, с нелепым чердачным надолбом и трубой-поганкой. Мне страшно нужно было зайти ей в тыл, в арку – но я её не нашла на боратном пути :\ Догадываюсь, что с изнанки просматриваются узелки – так вот они интересны не менее, чем нашивки на фасаде; по узелкам, м.б., и стало бы понятно, предполагаются ли отсутствующие крылья – пусть даже меньшей этажности – справа и слева. А то пишут-то всякое.

Вообще все палладиевы домики выглядели как в учебнике архитектуры - даже Ротонда, не входившая в запрограммированную программу, мимо которой мы всё ж проехали и которую я видела сквозь в лоб освещённое стекло, в окружении высоких узких деревцов, на пустом холме - она дышит. Она вписана в виноградники и-де-ально. Я знаю, знаю о неудобной начинке этих домиков и пижонской идее Палладия; хотелось бы и мне сунуть нос вовнутрь и даже согласиться – да вот не было шанса.

Что ещё бросается в глаза во вторую очередь – отсутствие блеска окон. Много ставен, да; но они узенькие, нерегулярные, и даже у Палладио они работают как зеркало; они _проёмы_.

Ещё немножко «белой» архитектуры: вот сюда я почти вошла, и степень побитости гранитных плит на полу, степень вытертости гигантских колонн живо напомнили оббеганные в детстве многочисленные ДК. И в детстве вся эта материальная недостаточность всё равно значила меньше перед шикарно простроенным пространством (вот да, прямо - _шикарно_: с претензией и серьёзным усилием) Легко читающаяся «шикарность» есть в этой популярной Италии-для-всех: пластиковые оконные проёмы всё ж имитируют толстое стекло, разруха задних стен никого не смущает – жывописно жэ, и вообще рядом «пышнаясуьтропическаярастительность».

Почти белая крытая галерея на корсо Палладио: ах какой там свет. Какой там свет поздним утром.

И совсем уж белые веночки на памятнике с центральной площади деи Синьории: смерть какая выразительная фактура, а рисовать такое – должно быть, сплошное счастье.

И три небелых кусочка Виченцы напоследок: это снова с непарадных улиц – оттуда, где много пластиковых крупных горшков с пальмами и фиолетовым плющом перед скульптурными иконами в нишах ; ниши не ниже уровня второго этажа, горшки – на земле, иногда вытягивают свои ниточки к ближайшим балконам. Зелени на балконах - устрашающее количество, вся она какая-то пляжная, толстая. К счастью, никаких полосатеньких тентов не наблюлось – только жёлтая и красная штукатурка.

Жаль – почти всегда приходилось срезать нижнюю часть снимка: большие искажения и головы с руками. Здесь я прельстилась окошком в лепестках, епископом на плотно-красном и вынесенными наружу коммуникациями с ярко-красным же коленом. Вообще, ямное дело, луче всё это великолепие зарисовывать, да вот галопирующий день не позволял. На младших курсах я остро завидовала словам ЛеКорбюзье из его записных книжек, обращённых к путешествующим архитекторам: мол, рисуйте, рисуйте постоянно, фотография не даст богатого опыта и не обострит память. Ну да, думала я тогда – вдруг однажды попаду в Венецию и тоже нарисую Сан-Марко за пять минут. Теперь думаю – один-то раз или два раза смогла бы , конечно; а все остальные сотни раз?