maitai_1_again | (no subject)

«РёмаДэн», 31-36 серии.

Действие стало совсем быстро скакать из одного города в другой; мой предмет притяжения по-прежнему – Нагасаки, где много-много ~~диких обезьян~~ европейцев в шляпках и клетчатых брюках, китайцев и их красных фонарей, прочих друзей Такасуги. Да, Такасуги наконец стало много. Впрочем, особенности жанра делают его присутствие в кадре похожим на _звёздную пыль_: вспыхнул, чего-то там улыбнулся, чего-то там умное подумал, двинув желваками – и аминь, революция идёт дальше широкой поступью. Христиан, кстати, в истории совсем немного: на глазах Рёмы и шпионки О-Мото арестовывают девушку-католичку за распятие в сумочке; потом О-Мото на праздничном приёме в честь дня рождения О-Кэй в доме Гловера берёт и вот этак разумно, по-девичьи предусмотрительно, в порыве, понимаете, крестится и молится со слезами перед внезапно увиденным распятием. (В скобках, но очень интересно стало: об О-Кэй совсем ничего не знаю; похоже, история удивительно интересная).
Ещё буквально пара невнятных кадров – община какурэ кириситан перед статуей как бы Босацу как бы читающих сутры, и О-Мото в попытке шантажировать Рёму, который видел её молитву. Похоже, сольют тему.
Ладно, о броском и знаменитом: эпизод, которого я тоже очень ждала – дарении ~~красного коня~~ револьвера системы «Смит и Вессон» ) Оба спокойны, оба убедительны, оба любуются игрушкой) Обстановка всё та же – ковбойцы в ожидании индейцев. Вот за такие отсылки я готова терпеть мыло много-много.

Там же, в ставке Тёсю (ай какие в этом сериале героические Тёсю *__* ) : весь кихэйтай в шарфиках.

И вот не понимаю, отчего в кихэйтае я вижу сплошь только самурайские причёски; игде крестьяне и торговцы, где.

Потом случилась печальная серия со смертью Кондо Тёдзиро; много слёз и криков, пропускаем; не пропускаем ни в коем случае эпизод с фотостудией – ах, омакасэ-рёма, вечное счастье и вечный отблеск на все последующие версии ) Первый японский фотограф, запечатлевший будущий «Кайэнтай» - в котелке и гробовщицком облачении:

Ещё разок о полутёмных пыльных помещениях и навязчивых приёмах съёмки: мне очень, очень, очень, в превосходной степени нравятся все такие аскетичные из себя японские помещения; очень нравится ритм клетки, нравятся пустые стены. Но это, в тридцатый раз смотреть на них уже нелегко. И контражур тут тебе из круглых окошек, и ниспадающие как из разверстых небес лучи солнца, и широкоугольный объектив снова раздвигает пространство – масло замаслилось, верёвка завервилась.

Что ж, теперь жестокие страшные люди в голубых одеждах, наводящие ужас безо всяких там крыльев ночи на столицу. Синсэнгуми показывают как правило _скопом_, не различая лиц, выделяя исключительно командира. Игде же ваш драгоценный замком, не вижу. Любителем девушек тут у нас Кондо-сан: сюрпрайз-сюрпрайз, всё дело в О-Рё, оказывается: если б не влечение к О-Рё, никакой Рёма нафиг бы ему не был нужен. Мыло превратилось в порошок для усиленной стирки с отжиманием :\ Вот эту сюжетную линию, её развитие я точно не хотела бы видеть вообще. Кондо-сан на протяжении всех виденных сцен – тяжеловатый мститель с, простите, маньяцким взглядом, небыстро соображающий и надолго запоминающий.

Это вырезано из сцены единственного совместного с Рёмой застолья: Сакамото-кун буквально спас О-Рё от опасного своей инерцией тяжеловеса, зашедши с размаха в комнату и оставшись там на беседу. Беседа, впрочем, окончилась нехорошо: ткнул он под подбородок командира, лишил того сознания, не убивая, нет – и выскочил чуть не в окошко.

Вот этот многозначительный «я-всех-вас-съем» взгляд:

Серия была у меня совсем неважного качества, поэтому – сиреневый туман, любимый город может спать спокойно. Справа - капитан первого отряда, как я понимаю; ни разу не видела, чтоб синсэнгуми _ходили_: всё-то они по дороге рушат, по крышам скачут, в переулках коробки вверх дном переворачивают.

Вот трогательная беседа со случайным прохожим, ~~а получи в пятак, раз никого подозрительного не заметил~~ кругом продолжают цвести цветки и петь птицы.

А это дорогая милиция поймала шпионящего Ятаро; ну да, ну конечно, зачем на всех напасать какие-то там сараи со свечами, и во дворе сойдёт, нас же много, у нас длинные чОрные руки.