(no subject)
Feb. 5th, 2021 10:09 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maitai_1_againКажется, вскоре можно будет ставить гигантскую галочку - я заканчиваю реставрацию икон всего огромного Знаменского собора с тремя приделами, хорошего, сохранного. Трудно поверить, да. И довольно трудно перестать дёргаться – а вдруг там уже идут вторичные процессы, а вдруг я близко посмотрю и всё захочется переделать, а вдруг людям не понравится.
Людям не понравится. Не всем. Не всё. За эти несколько лет случались маленькие истории с недоумениями и печалью; хороших и невероятно красивых было неизмеримо больше.
Вот тут – одна из четырёх икон евангелистов для царских врат, которой сильно досталось и от, мм, времени, и от поновителей. Такую грубую, обидную чинку встретишь не очень чтоб часто, в голову регулярно приходит ужасно известная цитата патерБрауна про самые трудные преступления: их совершают люди без воображения, и чтоб раскрутить события обратно, нужно, ээ, ужать себя.
С некоторой долей самолюбованья скажу, что нунимагу вообразить себя человеком, залепившим отличную столетнюю икону вот этим вот цементосодержащим жирным грунтом – прямо поверх живописи, и наверняка с лучшими намерениями.
Лик пострадал сильно, это правда; и лакуну пришлось делать заново. Но залепленная вусмерть рука. Но замазанная шея, но плечо и кусок золотого фона – зачем, зачем всё это было ушлёпывать серым грязным несмываемым.
Вот что открылось, когда я убрала всё это: чистенькое вполне сохранное золото, почти целая кисть руки, хорошие быстро написанные драпировки, неизмазанный бледный бычок )
2.
Головка поближе: даже с этим качеством должно быть видно, какая разнообразная, богатая, нескучная текстура у поверхностей. И ведь легко сделано, раз-раз, как говорицо.
3.
А вот это – то, что было видно под грязью; и да, есть такие удивительные люди, сказавшие вслух, будто я испортила духовную атмосферу. На помытой головке видно косоглазие, и кожа-то бело-розовая, искушение сплошное. А тут всё такое туманно-благородное.
Надо сказать, я в общем понимаю, отчего людям так надо выразить своё несогласие. Не понимаю, отчего несогласные ставят себя легко и изячно в позу эксперта.
4.
Кажется, я таки не сделала финальных снимков – здесь работы близки к завершению, но нет, это не конец. Тут я собрала потёртое золото, стянула мягко выбоины и утраты, выровняла микрорельефы красочного слоя, прописала легко недостающие части. И уж как я старалась снять верибельно этот носик – а всё он выглядит широким-белым, а он не таков. Самое интересное в работе со старыми головками – видеть и повторять авторскую технологию с поправкой на необратимые изменения и на лучшее качество реставрационных красок. Здесь почти всё было написано за один приём, ну только внизу сделан чуть притонированный рисунок, да волосы потом прописали легко-легко прозрачно, ну хоть не асфальтом.
5.
Вот эта версия снята при тёплом солнце и чуть позже, с окончательно собранным золотом; да всё равно фотографии сочиняют. Мягкий блеск золота не передашь, он не удешевляет фигуру; и тон кожи куда светлее в реальности, драпировки выглядят куда глубже и тяжелее, как настоящая крашеная тяжёлая шерсть.
6.
Людям не понравится. Не всем. Не всё. За эти несколько лет случались маленькие истории с недоумениями и печалью; хороших и невероятно красивых было неизмеримо больше.
Вот тут – одна из четырёх икон евангелистов для царских врат, которой сильно досталось и от, мм, времени, и от поновителей. Такую грубую, обидную чинку встретишь не очень чтоб часто, в голову регулярно приходит ужасно известная цитата патерБрауна про самые трудные преступления: их совершают люди без воображения, и чтоб раскрутить события обратно, нужно, ээ, ужать себя.
С некоторой долей самолюбованья скажу, что нунимагу вообразить себя человеком, залепившим отличную столетнюю икону вот этим вот цементосодержащим жирным грунтом – прямо поверх живописи, и наверняка с лучшими намерениями.
Лик пострадал сильно, это правда; и лакуну пришлось делать заново. Но залепленная вусмерть рука. Но замазанная шея, но плечо и кусок золотого фона – зачем, зачем всё это было ушлёпывать серым грязным несмываемым.
Вот что открылось, когда я убрала всё это: чистенькое вполне сохранное золото, почти целая кисть руки, хорошие быстро написанные драпировки, неизмазанный бледный бычок )
2.
Головка поближе: даже с этим качеством должно быть видно, какая разнообразная, богатая, нескучная текстура у поверхностей. И ведь легко сделано, раз-раз, как говорицо.
3.
А вот это – то, что было видно под грязью; и да, есть такие удивительные люди, сказавшие вслух, будто я испортила духовную атмосферу. На помытой головке видно косоглазие, и кожа-то бело-розовая, искушение сплошное. А тут всё такое туманно-благородное.
Надо сказать, я в общем понимаю, отчего людям так надо выразить своё несогласие. Не понимаю, отчего несогласные ставят себя легко и изячно в позу эксперта.
4.
Кажется, я таки не сделала финальных снимков – здесь работы близки к завершению, но нет, это не конец. Тут я собрала потёртое золото, стянула мягко выбоины и утраты, выровняла микрорельефы красочного слоя, прописала легко недостающие части. И уж как я старалась снять верибельно этот носик – а всё он выглядит широким-белым, а он не таков. Самое интересное в работе со старыми головками – видеть и повторять авторскую технологию с поправкой на необратимые изменения и на лучшее качество реставрационных красок. Здесь почти всё было написано за один приём, ну только внизу сделан чуть притонированный рисунок, да волосы потом прописали легко-легко прозрачно, ну хоть не асфальтом.
5.
Вот эта версия снята при тёплом солнце и чуть позже, с окончательно собранным золотом; да всё равно фотографии сочиняют. Мягкий блеск золота не передашь, он не удешевляет фигуру; и тон кожи куда светлее в реальности, драпировки выглядят куда глубже и тяжелее, как настоящая крашеная тяжёлая шерсть.
6.
